---

И.Куприянов

У Михаила Павловича Ганенфельдта было два сына, Павел и Григорий, и две дочери, Мария и Ксения. 

Павел Михайлович Ганенфельдт родился 23 ноября 1886 года. Как сын близкого ко двору генерала он был определён в Пажеский корпус. После его окончания в 1905 году был распределён в Морской кадетский корпус. В мае 1908 г. произведён в корабельные гардемарины и направлен в практическое плавание.

Русские моряки на разборке развалин.

В конце декабря 1908 года учебный отряд принял участие в спасательной операции в итальянском городе Мессина, разрушенном в результате сильнейшего в истории Европы землетрясения. Итальянский король наградил весь личный состав отряда серебряными медалями. В марте 1909 г. по итогам экзамена Павел Ганенфельдт был произведён в мичманы, с 6.12.1912 – лейтенант. Награждён орденом св. Станислава 3 ст. (1914). 18 июля 1914 года женился на Елене Федоровне Масловой. На 25 октября 1917 г.  состоял в 1-м Балтийском флотском экипаже. Дальнейшая судьба неизвестна.

Второй сын, Григорий Михайлович Гененфельдт, как мы уже знаем, родился в 1892 г. в селе Подолянь. Здесь же, в Богоявленской церкви, Григория крестили. Детские годы он большей частью провёл в уютной орловской усадьбе своей бабки, куда любили в летнюю пору съезжаться члены дружного семейства. Григорий вместе с младшей сестрой Ксенией часто убегали на задний двор, где у Малиновских находился завод породистых лошадей. Из детских воспоминаний навсегда остались в памяти счастливые минуты, когда им разрешали посидеть на красавцах-рысаках. 

Образование Григорий получил в Петербурге. Затем война и революция. В 1919 году женился. А вот дальнейшая его судьба во многом не ясна. Революционный вихрь в то время многим сломал жизнь. Григорий Гененфельдт, потомственный дворянин и сын царского генерала, попал под молот политических репрессий. В 1930-е гг. он был выслан в Молотовский район Акмолинской области, затем отправлен в спецпоселение в Узбекистане – совхоз «Дальверзин № 2».

Спецпоселенцы были частично ограничены в правах, они не имели права отлучаться без разрешения за пределы района расселения, обязаны были ежемесячно отмечаться в местных органах НКВД. Тем не менее, Григорий Гененфельдт успешно поступил в сельскохозяйственный вуз и был принят в совхозе на престижную должность агронома-плановика.

В предвоенные годы спецпоселенцы не призывались на военную службу. 10 января 1942 года Государственным Комитетом Обороны СССР было принято постановление, которое предписывало военкоматам использовать немцев-переселенцев призывного возраста от 17 до 50 лет в особых трудовых отрядах, неофициально называемых «трудовой армией». Кроме немцев в трудармию призывались финны, чехи, венгры и другие советские граждане, этнически родственные населению воюющих с СССР стран и считавшиеся неблагонадёжными. Было среди них и большое число русских.

23 апреля 1942 года Григорий Гененфельдт был мобилизован Беговатским РВК Ташкентской области в трудовой отряд треста «Челябметаллургстрой». Хотя Григорий, согласно учётной карточке, был русским, однако его определили в группу депортированных немцев (видимо, из-за его происхождения).

В годы Великой Отечественной войны в Челябинске было построено 19 заводов и 2 фабрики союзного значения. Основной строительной силой стали трудармейцы. Несмотря на тяжелейшие условия, трудовая армия работала ударными темпами: заводы вводились в действие в сжатые сроки, порой даже за несколько месяцев. Силами трудармейцев треста «Челябметаллургстрой» возведён Челябинский металлургический завод.

1 августа 1942 года Гененфельдт был демобилизован по возрасту (ему исполнилось 50 лет). После освобождения Григорий Михайлович, согласно предписанию, вернулся на прежнее место жительства – в совхоз «Дальверзин-2»; в хозяйстве был нужен грамотный агроном для организации промышленного выращивания овощей – рядом, на реке Сырдарья, разворачивалось строительство Фархадской ГЭС.

Ксения Михайловна Ганенфельдт родилась в 1896 году, в Санкт-Петербурге. Крестила её вдовствующая императрица Мария Фёдоровна. Имя своё получила в честь старшей дочери императрицы великой княгини Ксении Александровны, сестры императора Николая II. Когда девочка подросла, её возили во дворец с большим бантом на курчавой голове. Мария Фёдоровна любила маленькую Ксюшу и всегда передавала ей свои приветы через отца и генералов: "Передайте, что я целую мою милую крестницу". 

Мать говорила о дочери: "Характер был ровный, даже весёленькая в играх, но застенчивый дикарь". Позже Ксения вспоминала: "Я всегда как-то была на задворках, Маша росла красивая, с ней очень рано стали возиться, вот с Гришулей мы были дружны, мы любили собак и лошадей..."

В детстве Ксения была очень нервным ребёнком. Лет 11-ти вдруг начала сильно заикаться, при волнениях слова выговорить не могла. Родители долго возили её по врачам, но полностью вылечить не смогли. В добавок начались подёргивания лица; по совету врачей несколько месяцев не ходила в школу, потом всё догнала. В 14 лет пришла новая беда: случился первый жестокий приступ астмы. И эта болезнь уже не отпускала до последних дней жизни.

В 1914 году Ксения окончила Константиновскую гимназию при Императорском женском педагогическом институте. Началась война, и она, отказавшись от мысли о высшем образовании, поступила на курсы сестёр милосердия при общине св. Георгия,  а затем стала работать в лазарете Юридической академии. «Какой мог быть для меня институт? - говорила она. - У всех был единый порыв - Родина, раненые, помощь фронту". В марте 1915 перешла в Николаевский военный госпиталь. Работала, не жалея себя. И слабый девичий организм не выдержал. В том же году, осенью, Ксения перенесла тяжёлую болезнь - крупозное воспаление лёгких и гнойный плеврит, с операцией резекции ребра. Была при смерти. «Моё выздоровление, - вспоминала она впоследствии, - было чудом".

После выздоровления, до 1917 года, Ксения продолжила работать медсестрой в госпитале, затем устроилась лаборантом Пастеровской станции для проведения прививок против бешенства. Станция являлась отделением Института экспериментальной медицины, того самого где работал знаменитый физиолог И.П. Павлов.

Жертвы голода

Шёл 1921-й год. В стране страшный голод. В Петрограде полно голодных и больных бездомных детей. Ксения оставляет прививочную лабораторию и переходит работать в детскую инфекционную больницу на Васильевском острове. Свой уход она объясняла тем, что "в Прививочном ей слишком легко, люди все знакомые, всё там как у себя дома, что она разленится, разучится работать по-настоящему!.. Да там нет и детей, которых она любит." Такова уж она была, всегда стремилась найти себе что потруднее, что более выматывает силы, что даёт меньше покоя, больше труда.

Работавшая с ней подруга Вера Берхман вспоминает: "Это была замечательно симпатичная девушка, с чудной улыбкой, жившая с престарелыми родителями и читавшая в церкви, к ней тянулись решительно все, настолько обаятельна была она своей личностью и настолько являла она в себе силу, которой не хватало людям... На Ксению все нагружали и навьючивали разные тяжести. Сестры – дежурства, врачи – разные   подсчёты, воспитательницы – поручения. Она всё брала и брала, и чем больше брала, тем, казалось, легче и несла. Я негодовала и, по праву близкого человека, ей высказывала, как бы открывая глаза на бессовестность людей, а она с улыбкой отвечала: "Иго – мое благо, и бремя мое легко есть".

о.Павел (Аникиев П.П.)

Большое влияние на Ксению Ганенфельдт оказал протоиерей Павел Петрович Аникиев, преподававший Закон Божий в Константиновской гимназии, где училась Ксения.[3]. Мягкий, обаятельный характер, ум, высокая культура духа, философская и аскетическая настроенность произвели на Ксению неизгладимое впечатление. В 1911 году о.Павел становится её духовником. В том же году он со своей супругой приезжает погостить в Подолянь.

Женился Павел Петрович 31 августа 1911, незадолго до принятия сана священника, на Нине Васильевне Бодалевой, учительнице русского языка и словесности. Вышедший из религиозной семьи, о.Павел в прошлом хотел стать монахом Александро-Невской лавры, но однажды, увидев в актовом зале института студентку-красавицу, не устоял. 

Ксения не раз говорила: "Я бы хотела путь о.Павла и его супруги увить одними розами - сколько сделали они для меня! Нина Васильевна прямо высказывала мне, 14-летней девочке, как ужасно жить помещиками, пользуясь работой на тебя крестьян в то время, когда голодают массы людей. И я тогда приняла эти слова не как-нибудь по-бунтарски, чтобы перестраивать общество в целом, а как-то сразу распалилось у меня сердце всю жизнь построить по-другому, а всю себя, все своё имущество отдать неимущим. Помню, как тогда меня стали тяготить мои новые платья, наши выезды в соседние села, наше привилегированное положение, генеральство отца, двор.

Всякое доброе дело мне начало даже казаться игрой богатых в благотворительность. Всё, всё должно быть по-другому, иначе! Весь мир открылся перед глазами. Стыдно стало каждого лишнего куска. Всё бы отдала. Вот в этот период жизни, когда мне было 14, а Маше 19, мы с нею начали ходить к ранним обедням в нашу Подолянскую церковь. Хорошее было время!"

Мария Михайловна в 1917 году вышла замуж и уехала с мужем на Украину.  Ксения очень любила сестру, но не одобряла её выбор: супруг её оказался "закостенелым атеистом" и, по мнению Ксении, "дурно влиял на сестру".

В 15 лет Ксения побывала в Оптиной пустыне. И эта её поездка, встреча с оптинскими старцами определила всё её дальнейшее существование - девушка решила посвятить свою жизнь Церкви. В дальнейшем она посетила многие храмы: Лавру, Новодевичий, Холмский, все подворья, все пригородные обители. Родители восставали против её постоянных отлучек из дома, негодовали на о.Павла, осуждали оптинских старцев, но ничего поделать не могли, ещё с детства отвоевала Ксения в своей семье особое положение: несмотря на ее покладистость, последнее, решающее слово всегда оставалось за ней.

Конфликты обострились, когда Ксения стала встречаться с родным братом о.Павла Арсением, окулистом по профессии. Ещё 10 лет назад Ганенфельдты радушно принимали семью Аникиевых в своём орловском имении, теперь же решительно не желали родниться с ними. Стоит сказать, что и о.Павел не хотел благословлять свою духовную дочь на этот брак. В будущем пути Ксении он видел свой собственный неудавшийся путь монаха и готовил её к тайному посвящению. Ради того, чтоб успокоить родных, она приняла решение не выходить за Арсения. Но и уйти в монастырь она не могла, престарелые родители  требовали внимания и заботы, особенно отец, страдавший хронической болезнью.

В 1920-е гг., когда начались гонения на Церковь, получило распространение "монашество в миру". По благословению духовников, женщины, не могущие по каким-либо причинам жить при обителях, принимали постриг и продолжали жить в миру. Такой путь к Богу выбрала и Ксения. В 1924 году в Лавре состоялось её тайное посвящение в иночество с именем Сергии. Внешне в её жизни ничего не изменилось: церковные службы, медицинская работа, домашние дела. В ней гармонично соединилось служение Церкви и служение людям. Она занималась с ребятами, учила молодежь читать в церкви, безвозмездно преподавала. И это все соединялось с постоянным посещением церковных служб. По воскресеньям - ранние обедни в Лавре. Вечерами - чтение в церкви. После церкви - кому-нибудь в доме укол или банки, а то и вовсе бессонная ночь у постели больного (о плате никогда не заикалась и её не принимала). Ела походя, регулярно говела, спала 3-4, а то и 2 часа в сутки. Ксения никогда себя не берегла. Она оберегала людей и помогала им жить.

Вера Берхман вспоминала: «Здоровье её шаталось и скрипело. Это был вечный подвиг преодоления головных болей, болей в спине, кашля, одышки, усталости, повышенной температуры. При всем том выглядела хорошо, казалась сильной и здоровой. Но все запасы физических сил были мобилизованы для борьбы, победы и одоления. И только сила духа помогала ей вершить то, что она совершала».

Ксения Ганенфельдт умерла в Ленинграде от истощения в первую блокадную зиму. В начале зимы, когда с продуктами стало совсем плохо, Ксения советовала подругам: "Надо принять недостаток питания как пост, как подвиг некий, для России и для себя". За месяц до своей кончины, уже не встававшая с постели, она тихо говорила: " Раньше я нисколько не ценила жизнь, а сейчас так хочется выжить. Жизнь такая интересная штука..." И за два дня до смерти: "Бедные вы! Хотите кушать. Счастливая я! Голод не чувствую. Потеряла аппетит совсем. Вот согреться хочется... Кипяточку бы..." Ксения Михайловна скончалась 16 февраля 1942 года. Похоронена в общей могиле на Серафимовском кладбище.

Такова судьба потомственной русской дворянки, прошедшей вместе со страной все испытания тяжёлого времени.

---

Примечания